…стами вдали. Это было в зимнем саду, почти в домашней обстановке, где среди пальм и фикусов вокруг этих птах в кружок расселись бабушки и дедушки. Теперь уже плакали они, а после все дружно аплодировали этому чуду. В конце все дети получили подарки — такие же, как раздавали они, — благо, хватило у нас на всех! Слава Богу, вот это было утешение! И слава Богу — не только для меня!

А перед началом ужина я пошла в столовую и попросила у всех людей прощения, в ответ я слышала дружный гул утешения и поддержки. Слов сочувствия и утешения я наслушалась в тот день столько, что, может, мало когда ещё в жизни. Спасибо всем!

Так неужели это конец? ТАК не может всё это кончиться. Ибо «любовь никогда не перестаёт», по слову Апостола, то бишь её не уничтожить, она во веки веков. И — Слава Богу за всё!

P.S. У этой истории было своё трагикомическое продолжение. Это письмо было почти написано, как вдруг... 12 апреля меня по телефону вызвали в психушку (кто-то, пожалуй, скажет, что надлежит выражаться более пристойно, скажем: диспансер и проч., но я настаиваю на этом названии, о чём далее), вызвали на том основании, что я якобы плохо веду себя в ВОГЦ, и грозили прислать за мной машину. (Я уже готовилась читать Псалтирь: был день памяти моего отца). Пришлось срочно идти туда, я взяла с собой маму, а ребята приезжали позднее (всех это повергло в ещё больший шок и ужас!) В кабинете сидели 4 женщины: одна мне представилась по телефону как Чеснокова, лицо другой мне знакомо по ВОГЦ (при входе она злобно сощурила на меня глаза), две другие мне не представлялись. Я предупредила, что у меня давление под 200/100, при обычном моём 100/60. Мне сообщили, что на меня поступила жалоба от Синицыной. Состав моего «диагноза» был такой: 1) я покрасила дверь в золотой цвет, 2) я часто хожу к Белову и 3) прихожане храма настроены против меня. Говорить в ответ было трудно: меня со всех сторон перебивали, провоцировали, пытались вывести из себя. Но первый аргумент быстро отпал, до третьего дело не дошло — всё сосредоточилось на втором. То есть попросту говоря — меня хотели попугать. В конце концов угроза перешла в действие: некая неизвестная громко стукнула по столу и закричала на меня... Тут уж и я вскрикнула и молниеносно выбежала в коридор, мама — за мной. Больше за нами никто не последовал... Провокация... Встаёт вопрос: насколько адекватно и соответствует должности такое поведение, да и — законно ли такое сборище? После этого мне пришлось просить прихожан о помощи, и они на другой день за пару часов собрали более 40 подписей в мою защиту (копия прилагается). Итак, налицо нарушение закона по нескольким пунктам: 1) использование психиатрии в немедицинских целях, 2) в интересах других лиц, а также некоторые другие. Но... против лома нет приёма, вступать в тяжбы с ними у меня нет охоты, а что такое судебная психиатрия (брр!) — кое-что знаю (приходилось вступаться в дела некоторых инвалидов)... Судя по всему, кто-то всполошился, кто-то пустился во все тяжкие, кто-то уверен, что ему всё сойдёт с рук. Да, и сходило, и сходит... Так что же с нами происходит?

P.P.S. Похоже, инстанции действуют согласно друг с другом. Корпоративные интересы иногда сильно мешают утверждению истины. В кабинете Белова С.Г. я получила серьёзную отповедь (от Мещерякова Д.В.), обвинение в «негативе». (А не слабо ведь — бить лежачего, который просит о помощи...) Простите, оклеветанный и ставший жертвой злокозненных интриг человек вовсе не обязан выдавать чёрное за белое. Бедная, бедная унтер-офицерская вдова... сколько раз она ещё сама себя высечет... Ничего, кроме «поживём — увидим» я на сей счёт так и не услыхала. Ну что ж, будь по-вашему: и поживём, и увидим...

 

 Приложение.

Час летописи.

Что ж так обезлюдела,

Мать моя, Россия?

Иль на то — прелюдия

Вражия засилья?

 

Божьим ли орудием —

В недрах зреют силы,

Знать, о Правосудии

В час един молила.

 

Серп звенел полуденный —

Рать Христа косила,

Но... изыдут блудные

В те ещё могилы,

 

На пути бесстудные,

Хлипкие от ила,

На дела паскудные,

В происки насилья.

 

Пришлые лжемудрые

Гасят твой светильник.

Скинь хитон поруганный,

Разверни ж ты крылья!

 

Брось торги иудины,

Свергни дни бессилья,

Сплюнь тех словоблудие,

Вспомни длань Мессии.

 

Вспомни лики чудные,

Купола златые.

Твой набат пробудит нас —

Глас Святой России.

 

(Преп. Нестора, Летописца Печерского, 9 ноября 1999 г.)

Цикл «Проблески милосердия».

 1. Из психоневроинтерната.

Бех болен, и в темнице

и не посетите Мене.

Мф.,25,43

 

Где обитаешь ты, душа -

В темнице — или в преисподней?

Куда восходишь не спеша -

Не нам ли то вместить сегодня?

 

Ведь образ Божий — нерушим

Каким бы чудом ты ни пала,

И свет Христов любой души

Возможет скорби и усталость.

 

Тут ближний брат — твоя душа,

За что ему такая милость,

Что немощь Божья — в том свершась -

В душе прискорбной воплотилась?

 

Приди, мой друг, к душе больной,

И легким станет ваше бремя,

Тебе — иль ей — блуждать одной?

Нам всем потребно Божье семя.

 

Взыскует души Божье семя.

 

ст.Бор, 24 мая 2005 года

(День славянской письменности и культуры,

свв.равноап.Кирилла и Мефодия)

2. Мы — Христова семья!

(письмо в психоневроинтернат)

Не забыты мы все, не забыты!

С нами — Бог!

Он нас любит и спас!

Мы везде у Христа под защитой,

Он страдал и воскрес ради нас!

 

Богородица наша Мария

Нас, как добрая Матерь, хранит.

И всегда нам помогут святые —

Как родных, мы их будем молить.

 

Крест Христов — наша помощь и сила.

Со Христом ты уже не один.

Всех людей на кресте искупил Он,

Стал ты Богу — возлюбленный сын.

 

Все Ему мы свои и родные,

Будем также друг друга любить

И простим все обиды пустые,

Чтоб в любви вместе с Господом быть.

 

(1 дек. 2005 г.)

3. Сороки

( праздник в психоневроинтернате)

Этой Русью — ветхой, беззаветной -

Смотрят очи скорбных простецов,

И в глухом селеньи — искра света

Просветлит убогое лицо.

 

И на бой со злом опять выходят

Все Емеля до Иван — дурак.

Что возьмешь — больные они вроде,

Или в нас давно уж все не так...

 

Было время — в праздник Очищенья

Избирался жертвенный козел,

А другой — на дело отпущенья,

За грехи людей — в пустыню брел.

 

И, быть может, Сорок Севастийских,

Предваряя скорую весну,

В тех изгоях — нас хоть чуть очистят,

Где другие громко проклянут.

 

(п.Бор, праздник Сорока мученников

севастийских, март 2006 года)

Переход

Памяти Татьяны Гончаровой, умершей

в доме инвалидов в ночь с 14 на 15 октября.

Великое таинство смерти...

Под сенью неведомых крыл -

По Божию к нам милосердию -

Покров листопадом сокрыл.

 

Душа возвращается к Богу,

На крыльях восходит к Творцу,

А подле мы все - понемногу

Сердцами восходим к Отцу.

 

И тихий покой благодати,

И в мире - «прощай» и «прости»...

У гроба мы — сестры и братья,

Все странники в скорбном пути.

 

Спасибо за свет и за листья,

За мир, за смиренье, за тишь,

И в радости — соединимся,

Как ты , Боже, благословишь.

 

(Коминтерновское кладбище,

18 октября 2005 года)